7 дней...

Все герои вымышлены. Все совпадения случайны. Все написанное является исключительно фантазией автора. 

- Расскажите об этой неделе. Расскажите о боли, слезах, о мыслях. Расскажите о друзьях, которые все это время были рядом, о семье, которая беспокоится о вас. Вы 7 дней не выходили из больницы, 7 дней плакали навзрыд, 7 дней ничего не ели, за 7 дней не сказали ни слова. Расскажите мне о нем, о ваших чувствах к нему. Вы любили его?

- Любила? Вы все думаете, что я любила его? Вокруг меня было столько людей за эти 7 дней, которые утверждают, что знают меня, и вы думаете, я любила его? Это смешно, простите, это даже абсурдно. Никто, слышите, никто не знает меня. Никто не знает, что этот человек значил для меня. Никто не знает, как он был нужен мне, о том, что он делал для меня.

- Расскажите, я смогу помочь вам справиться с эмоциями.

- Эмоциями? Какими? Я, так же как и он, в коме. Я не способна больше чувствовать. Мне даже дышать противно, потому что это заставляет меня жить. А я не больше не хочу жить. Так жить. Он изменил все в моей жизни, перевернул мой мир и дал надежду. То, что все вокруг так старательно у меня забирали. Надежду. Чем вы можете мне помочь? Надежды больше нет.

- Расскажите. Когда произнесете это вслух, боль станет меньше, а со временем утихнет и, вероятнее всего, надежда вернется.

- Вероятнее всего? Вы даже не даете 100% гарантии и хотите, чтобы я рассказала о самом личном?

- Расскажите, нет, вернее поделитесь со мной, тем, что убивало вашу надежду.

- Если это вам поможет, то слушайте. Сядьте поудобнее, расскажу вам дико скучную историю о 7 днях слитых воедино.

Нас привезли в больницу. Меня и мою подругу, которая случайно оказалась рядом. Я была перепугана до смерти, а она ничего не понимала и лишь ходила за мной, словно тень, наблюдая за тем, как я медленно схожу с ума. Мы приехали слишком поздно, спустя пару часов после аварии. Это не наша вина и не вина врачей, они сообщили тут же о случившемся. Мы поймали машину и поехали в больницу. Ненавижу московские пробки. В них можно постареть. Мы ехали слишком медленно, хотя я понимаю, если бы мы приехали вовремя, ничего не изменилось бы. Я фаталист. Я верю в то, что судьбой было предписано опоздать в больницу, что он должен был попасть в аварию тем вечером, что не смог закончить самое главное дело в его жизни. Когда мы приехали его уже перевели из операционной в реанимацию. Кома. Вы знаете, что такое кома? Хотя, конечно, вы знаете, вы же доктор, хотя и всего лишь мозгоправ. Кома – это хуже смерти. Когда ты вроде бы жив, но не способен жить. Парадокс жизни. Смешно. Когда мы подошли к палате врач рассказал об аварии, об операции, об отеке мозга, о коме, из которой он никогда не придет в себя. Знаете, за то недолгое время, что мы были вместе, он стал мне самым дорогим человеком на свете. Я не мыслила ни дня без него. Это было дико, но он был тот, кого я так долго ждала. Но в тот день я даже не смогла войти в его палату. После слов «кома» и «никогда» я медленно опустилась на скамейку и замолчала на долгих 7 дней.

Рядом не было окон, поэтому ночи и дни были одним целым для меня. Сменялись только люди вокруг. Доктора, пациенты, мама, брат, дядя, подруги. Подруги. Они сидели со мной часами, пытаясь вытащить из меня хоть слово, пытались помочь мне справится с утратой, которую я ощущала. К несчастью, они были бессильны. Все бессильны. Милые медсестры позволили мне остаться, они сидели иногда рядом и просто молчали вместе со мной, словно понимая, что я испытывала в тот момент. Мне жаль, но сейчас я осознаю, что думали они, как и вы, совсем о другом.

Знаете как страшно не чувствовать усталости, голода и собственного сердцебиения. Помню однажды я даже подумала, что умерла. Тело было мягким, словно в нем не было ни одной косточки. Голова была пустой, глаза стеклянные. Я не умерла, а жаль. Просто я ничего не ела. Одна из медсестер, кажется, на ее халате было вышито имя Анна, она подъехала ко мне с капельницей и попросила меня вытянуть руку, чтобы она мне ее поставила. Она воткнула  иголку в вену, а я даже не почувствовала боли. А я очень боюсь иголок. Потом она проводила меня в ванну, поддерживая за руки, потому что я сама с трудом могла даже встать. Она вымыла меня, так словно я была парализованным пациентом. Это унизительно, когда не можешь сам о себе позаботиться. Я была такой, но тогда мне было все равно. Я просто ничего не хотела. Она положила меня в пустую палату, где я лежала и не могла спать. Приходили друзья, и я склоняла голову им на колени и плакала. Молчала и плакала. Они гладили по голове, как будто я маленький ребенок, которого кто-то обидел. Потом они уходили, приходили следующие и это снова повторялось. Я никогда не слышала, что они говорили, а они говорили много. Я знаю, я видела, как шевелились их губы. Я много чего видела за эти 7 дней. Как родителям объявляли о смерти ребенка, как молодой папа впервые брал новорожденного ребенка, как два влюбленных старика женились, лежа на соседних больничных койках. Я видела много. Боль, одиночество, радость, надежду. Будто 7 дней назад надежда ушла из моего сердца и поселилась в других.

Я и раньше часто наблюдала за людьми, но сейчас все чувства были обострены. Это было ужасно и прекрасно одновременно. 

Когда-то в детстве я сильно ушиблась, играя на горке, и расплакалась. Родители подлетели ко мне и сказали «Не плачь милая, запас слез ограничен. Вот будут счастливые моменты, тогда и прольешь по слезинке за каждый счастливый миг». Глупо, конечно, но я всегда это помнила и верила. Но в эти 7 дней я поняла, что слез много, их безгранично много. Вряд ли их запас ограничен. За эти 7 дней я не проронила ни слова. Зато я много думала. Я размышляла о смысле жизни. О смерти.

7 дней. 7 дней молчания. И через неделю пришли вы. Стали надоедать мне с расспросами и просьбами рассказать. О каких эмоциях вы хотели услышать? Как работает ваша методика? Я вам все рассказываю, а вы говорите мне «Встань и иди. Дарую тебе надежду»?! Смешно. Я не верю в вас, вашу работу и вашу помощь.

- Но вы же заговорили. Впервые за 7 дней. Значит, моя система работает. Не так ли?

- Я начала говорить, потому что вы сказали, что я любила этого человека.

- Простите, я не правильно выразился. Вы не любили этого человека, вы любите его до сих пор. Конечно, простите мне мою бестактность.

- Что? Люблю? Я испытывала к нему все что угодно, но только не любовь. Это было совсем иное, что вам последователям Фрейда просто не понять!

- Расскажите, как встретили его. О том, как были счастливы с ним. Как он подарил вам надежду.

- Вообще-то у него есть вполне нормальное имя. Его зовут Марк. Или звали, я еще не поняла, как правильно теперь говорить о нем. Об этом за эти 7 дней я просто не успела подумать.

- Расскажите о вас и Марке. Кто он, какой вы были с ним?

- Марк…это не я его встретила. И даже не он меня. Нас познакомил мой компьютер. Вы знаете я писательница. Ну или что-то вроде того. Печатаю маленькие статьи в газете своего района и получаю за это гроши, которых не хватает, да, собственно, ни на что не хватает. Родители никогда не относились серьезно к моей работе и все время упрекали меня за то, что я теряю много времени на ерунду вместо того, чтобы строить карьеру экономиста. Но я любила это занятие, я обожала писать именно в той кофейне, где мой компьютер познакомил меня с Марком.

Я готовилась сдать статью, которая была о праздновании дня учителя. Статья на 2000 слов с двумя фотографиями. Это бы заняло целый разворот газеты, которая продавалась с трудом. Но все же это целый разворот. Я увлеченно набирала на клавиатуре текст с блокнота и тут парень высотой метра 2, не меньше, попросил потише бить по клавиатуре. Этот звук его ужасно раздражал и он не мог сосредоточиться на работе, которую, судя по всему, должен был сдать еще вчера. Я извинилась и даже не подняла глаз, продолжила работать. Видимо, увлекшись работой, я снова начала бить по клавишам и мой сосед, погруженный в работу, сдвинув очки, повернулся ко мне и сказал «Для бесплатного Wi-Fi идите в Макдоналдс». Этот дерзкий парень думал, что только он один работает, а все остальные просто развлекаются. Я повернулась к этому нахалу и увидела на его столе свою любимую книгу, всю исписанную карандашом. Я сняла очки, чтобы сфокусировать все свое внимание на книге и спросила «Зачем вы портите эту книгу? Это шедевр, а вы с ней так, словно читаете дешевый роман».  Завязалась беседа и оказалось, что он исписывал ее английскими литературными оборотами. Он был переводчиком. И, на мой взгляд, хотя я в школе учила французский, отличным переводчиком. Я рассказала ему о своей работе и о статье, которой я так гордилась. И, смею заметить, он оценил мой талант и даже предложил мне свои услуги переводчика. Смешно. Эти статьи даже на русском мало кто читал, а тут на английском. Мы много гуляли, обсуждая какие книги любим и смеялись над глупостью современных издателей. Так день за днем мы читали друг другу свои работы, восхищаясь талантом и игрой звуков и слов. Два книжных червя, но так страстно объединенные одной идеей.

Где-то через пару месяцев после знакомства я принесла ему сверток немного смятых бумаг. Это была моя книга. Мой ребенок. В Москве  ее отказались печатать 5 крупных и 6 мелких, никому не известных издательств. Поэтому она лежала на полке среди книг моих любимых авторов, что придавало ей немного величия. 

Марк прочитал книгу от корки до корки, вздыхая, улыбаясь, даже хлопая от удовольствия. Он сказал, что это шедевр. Он ставил наравне с моей неизданной книжкой потрясающие книги известных писателей мира. Он ходил по комнате как заведенный и повторял «Это шедевр. Это шедевр».  Он сказал, что на западе эту книгу примут на ура и согласился ее перевести. Я была напугана. Я давно смирилась с тем, что книга бездарна и ей не место на полках книголюбов. Но он в меня вселил надежду.

Он работал над переводом, пока я договаривалась о рекламе. Я  не уверена, что он прерывался на сон. Он старательно переводил каждое слово, боясь упустить самую маленькую деталь. Когда была готова половина, он начал оформлять мои документы на выезд в Штаты, где были готовы познакомиться с моей книгой.

Я сидела в кафе с подругой, которая затаила на меня обиду, что я так и не познакомила ее с Марком и все время проводила только с ним. Я рассказывала о нем столь увлеченно, даже не сразу поняв, что звонит телефон. «Да. Алло. Что? Авария? Где? Как он? В операционной? Я…прие…». Я оборвала телефон, не успев договорить. Схватила куртку, подругу и понеслась ловить машину. Вы знаете, какие в Москве пробки?

- Вы так и не сказали о чувствах. Вы любите его?

- Люблю? И не его, а Марка! Почему все так думают. Мы никогда не любили друг друга. Я никогда даже не думала об этом. Вы не понимаете. Он переводил мою книгу. Он готовил ее к изданию в Штатах, где она бы продавалась на ура. Он вдохнул в меня жизнь, а книге подарил… хотел подарить второе дыхание.

- Он был для вас всего лишь переводчиком книги? И вы поэтому молчали 7 дней?

- Всего лишь переводчиком? Я же говорила, доктор, вам не понять.

- Но есть другие переводчики, другие издательства.

- Как же вы не поймете? Таких как он больше нет. Он был один. Он видел в книге шедевр, а во мне писателя. А вы говорите любовь…

The end!

P.S. Возможно, "7 дней" мало соответствует тому, что обычно я публикую. Но мне захотелось поделиться тем, что мной написано давно и хранится в укромной папке компьютера.